Барон любил оригинальчинать

Поколение семидесятых помнит этот район, между нынешними Золитуде и Имантой, как гигантскую огородную плантацию. Из окна взморской электрички можно было любоваться покосившимися хибарами, сарайчиками, отгороженными друг от друга такими же незатейливыми заборами.

История знает и другой Золитуде — в XVIII столетии эта земля перешла в руки Отто фон Фитингхофа. Барон был личностью незаурядной — именно он основал первый в Риге профессиональный театр "Муссе", в котором позднее работал Вагнер ( ныне в этом здании — концертный зал имени великого немца). И как землевладелец барон был неподражаем. Он разбил в поместье великолепную оранжерею, цветы для которой привозили аж из Северной Пальмиры. А сами владения Фитингхоф назвал по — французски — "Солитюд" ("Одиночество"). Слишком уж пустынно и тоскливо было там.

В начале века нынешней станции Золитуде не было, а теперешняя Иманта именовалась похоже — Солитуде. Позднее это название перешло ко всему близлежащему району. Перемены в сонную жизнь латвийской обломовки внес 1910 год — на ипподроме близ железнодорожной станции прошел первый демонстрационный полет аэроплана.

Авиатриса по имени Лида

14 апреля 1912 года на "скаковом ипподроме" в Солитуде собралось особенно много народа. На следующий день газета "Рижский вестник" писала: "Съехались представители спортивного клуба и общества студентов, военные и сановники... всего более 10 тысяч человек..."

Ажиотаж был понятен: в небо над Золтиуде впервые должна была подняться авиатриса Лидия Зверева.

К сожалению, тот первый полет бьи неудачным: аэроплан перевернулся, летчицу выбросило из кабины. И все же последствия были не столь серьёзными — Зверева отделалась легкими ушибами.

Тот полет не стал для нее последним в нашем городе. Через пару месяцев она вновь возвращается в Ригу. Возвращается, чтобы на несколько лет связать свою судьбу с городом на Даугаве. Здесь авиатриса испытывает новые конструкции самолетов, открывает школу пилотов,

здесь вместе со своим мужем Владимиром Слюсаренко оборудует авиационные мастерские...

После института благородных девиц — в пилоты

Лидия Виссарионовна Зверева была самой первой русской летчицей. Сведений о ее жизни сохранилось немного. На помощь пришли старые газеты, воспоминания авиаторов. Немало ценных материалов передал мне проректор бывшего Рижского авиационного университета Игорь Владимирович Кабашкин.

Родные видели Лидию дамой аристократических салонов. После окончания гимназии ее, дочь известного русского генерала, героя войны на Балканах 1877 — 78 годов Виссариона Ивановича Зверева, отдают в институт благородных девиц. Но Лида мечтает о другой карьере — авиатрисы. Первый свой полет она совершила в детстве — съехала с крыши сарая на обычном зонтике. Полет завершился падением в крапиву и родительским наказанием. Уже гимназисткой в Петербурге она как завороженная наблюдала за полетами аэростатов, а через пару лет сама поднялась в воздух на воздушном шаре.

В июне 1911-го, вскоре после окончания аристократического института Лидия поступает в только что открывшуюся в Гатчине авиационную школу "Гамаюн". А уже через несколько недель рисковая ученица впервые поднимается в воздух — правда, еще с инструктором.

В августе того же года прошел и первый самостоятельный полет девушки. Сведения о нем мне удалось разыскать в одной из петербургских газет. "На Гатчинском военном аэродроме экзаменовалась на звание пилота Л. В. Зверева. В четыре часа утра на аэродроме собралось несколько авиаторов, военных летчиков и много посторонней публики. Смелая авиатриса спокойно села в аэроплан "Фарман" и, взлетев на высоту пятьдесят-шестьдесят метров, описала в воздухе пять восьмерок. Госпожа Зверева сумела сделать и весьма точный спуск".

23 августа 1911 года Лидии был вручен диплом пилота-авиатора за номером 31. А шел тогда авиатору в юбке всего 21-й год.

От Тифлиса до Риги

В школе воздухоплавания Зверева познакомилась и с будущим своим супругом-пилотом-инструктором Владимиром Слюсаренко. В 1911-12 годах они участвуют в демонстрационных полетах в разных городах России. Полеты становятся их единственным источником существования.

Мало сказать, что полеты в те годы были опасными. "Фарманы", на которых поднимались в воздух, не имели закрытой кабины, были очень неустойчивы и при сильном порыве ветра могли перевернуться. Не случайно их называли летающими этажерками. Мировая статистика за 1912 год свидетельствует о гибели 112 авиаторов. Причина падения большинства самолетов — сильный ветер.

Вот на подобной "этажерке" Зверева и Слюсаренко выступали с демонстрационными полетами в центральных регионах России, на Кавказе.

Риск был огромный, а денег авиаторы получали немного. Порой после выступления нечем было расплатиться за гостиницу. В Тифлисе во время урагана "фарман" авиаторов был разрушен и чтобы оплатить издержки им пришлось отдать организаторам выступления свою последнюю ценность — уцелевший мотор.

После Тифлиса судьба привела летчиков в Ригу. Лидию — во второй раз.

Как в сказке!

Супруги не случайно приехали в Ригу. Город в то время считался центром российской авиации. В 1911—м строительство летательных машин начинается на знаменитом Руссо-Балте (Русско-Балтийском вагоностроительном заводе), чуть позже — на заводе "Мотор". ( Там выпускали и самые первые в России авиационные двигатели).

"Мотор" находился в то время за чертой города, в Зассенгофе. Там, в нынешнем Засулауксе, на улице Шампетера,41, и получили Зверева и Слюсаренко разрешение не только испытывать самолеты, но и их строить. Добро на возведение "фарманов" дало военное ведомство.

Уже в октябре 1913-го с конвейера их предприятия сходят первые две машины — самолеты-разведчики "Фарман — XVI". Испытания проходят успешно, и авиаторы получают новый заказ — на изготовление восьми машин. И с этим заданием они справились "на отлично". Супруги мечтали о новых конструкциях, о

строительстве еще одного — современного аэродрома, но помешала война. Авиамастерские были эвакуированы в Петроград.

И все же годы, проведенные в Риге, были самыми счастливыми в жизни Зверевой. Здесь она не только испытывала и конструировала самолеты, но и основала собственную школу пилотов. По свидетельству современников, среди ее подопечных были и дамы, а плата за обучение в школе была самой низкой в России. В Золитуде Зверева и совершила полет, который навсегда вошел в историю авиации — мертвую петлю.

"Первая из дочерей Евы"

Вот что писала об этом полете, который Лидия совершила 19 мая 1914 года на моноплане "Моран", газета "Рижский вестник": "Моран быстро набирал высоту. 500, 600, 700 метров. На отметке 800 аэроплан неожиданно завис в воздухе и нырнул вниз. "Ах!!!" — почти одновременно вырвалось у собравшихся внизу зрителей. Но через несколько секунд вновь раздался рокот мотора — аэроплан устремился вверх и описал "петлю". Затаившая дыхание толпа взорвалась аплодисментами. А спустя еще несколько мгновений красивой спиралью самолет спланировал к самым трибунам.

Браво! Браво! — летело со всех сторон..." Другая рижская газета в статье под заголовком "Первой русской авиатрисе — слава!" писала: "Госпожа Зверева останется у рижан в благодарной памяти как первая из дочерей Евы, познакомившая нас с высшей школой авиации..."

Легкое дыхание

В Петербурге, куда из Риги переехало авиапредприятие Зверевой-Слюсаренко, все на первых порах тоже складывалось удачно — супруги выпустили около 80 "фарманов" и "моранов" нескольких военных типов. Там уже были не просто авиамастерские, а завод, на котором работали 300 человек. Но идиллия продолжалась недолго — 15 мая 1916 года Лидия скончалась. Тиф. А было ей всего 25.

Похоронили авиатрису на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. Во время похорон над лаврой кружили "фарманы" — друзья прощались со своим товарищем.

Зверева была не только мужественным, но и скромным человеком. Лишь после смерти в ее шкатулке обнаружили письмо короля русской авиации, автора мертвой петли Петра Нестерова, в котором он восхищался тем ее "солитудским полетом"...

...В 60-е годы в гости к моему отцу пришел старый авиатор по фамилии Алсуфьев. Оказывается, он встречался с супругами в Петербурге во время первой мировой. Мне, старшекласснику, присутствовавшему при беседе, не все запомнилось в рассказе летчика. Алсуфьев рассказал, что во время гражданской, в 20—м, муж Лидии Владимир Слюсаренко уехал в Австралию. О дальнейшей его судьбе ничего неизвестно. Запомнился и такой эпизод. Незадолго до смерти Лидии в "Русском слове" появился рассказ Бунина "Легкое дыхание". История жизни гимназистки, которая считала, что у красивой женщины должно быть легкое дыхание, поразила авиатрису. "А ведь она права, — повторяла Зверева. — У красивой женщины должно быть легкое дыхание".

Когда бываю в Золитуде, в тех местах, где был знаменитый ипподром, откуда поднималась в небо легендарная летчица, на память приходят строки из бунинского рассказа: "Теперь это легкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре".